[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вишнёвый рассвет

[illusion of feather]

Название: Вишнёвый рассвет.
Автор: _Элиза_
Бета: Akai Gay
Перйринг: Аой/Уруха.
Рейтинг: G.
Жанры: Романтика, POV, AU.
Предупреждения: OOC.
Размер: Мини, 5 страниц.
Статус: Закончен.
Саммари: Вместе навсегда.
Публикация на других ресурсах: Только с разрешения. (Разрешение получено).

***
Я помню этот день. Помню, как появилась на свет. Было много света, было тепло и уютно. Все было такое светлое, жизнерадостное. Я открыла глаза и увидела её. Она улыбалась мне своей ослепительной и очаровательной улыбкой. Маленькая девочка лет восьми. И тогда я поняла, что влюбилась в неё. С первого взгляда. Моя жизнь только началась, а я уже знала для чего я пришла в этот мир. Все моё существо тянулась к ней. Она была моим светом, моим ангелом, моей жизнью. В тот день я поклялась себе, что никогда, ни при каких обстоятельствах не предам и не оставлю это удивительное создание.
- Мам. Мама! Смотри. Я же говорила! Я говорила, что все получится.– Вдруг радостно закричала моя девочка.
В этот момент мне захотелось летать. Какой у неё прекрасный голос. Хочу слышать его вечно.
- Что? Что такое Сэкера*? Чего ты так кричишь на весь дом? – Неожиданно в моем поле зрения появилась еще одна особа, очень похожая на мою девочку. Она удивленно посмотрела на меня. – Вот это да. Это же чудо. Сэкера, ты просто умница. Теперь ты ответственна за неё и должна всегда ухаживать за ней.
- Мам, не беспокойся. Я буду любить её очень-очень сильно.
Я готова была расплакаться от счастья. Моя девочка меня любит. Меня. Любит. Это был самый счастливый день в моей жизни.

* * *
Прошел год. Я окрепла и немного выросла, но все же недостаточно. И по-прежнему жила в комнате моей любимой девочки. Каждое утро я слышала её ласковый голос, говорящий мне, что уже наступило утро и пора вставать. Тоненькие и маленькие пальчики с любовью гладили меня и дарили ощущение комфорта и безопасности. Это все, что мне было нужно. Только я и Сэкера.
- Сегодня великий день. У тебя, наконец, появится новый дом, твой собственный. А то я понимаю, что тебе тут тесно рядом со мной и ты должна жить в другом месте.
Впервые моя девочка была очень взволнована. А мне показалось, что моя жизнь кончена. Как же так? Неужели мы расстанемся, и больше никогда в жизни я не услышу её звонкого и веселого голоса, добрых и тёплых слов, сказанных, только в мой адрес и ничей больше? Не почувствую её ласкового прикосновения? Не увижу её теплую и ослепительную улыбку?
Нет! Этого просто не может быть. Я не хочу! Сэкера, я стала тебе настолько противна, что ты хочешь избавиться от меня? Что я сделала не так? Скажи мне, прошу. Я же не выживу без тебя! Ты одна для меня единственная любовь. И никто в целом мире не заставит меня полюбить кого-то другого. Мне нужна только ты, моя Сэкера, мой лучик надежды, моя жизнь.
- Не волнуйся. Все будет хорошо. – Сказала мне Сэкера, взяв меня на руки.
Нет, не будет все хорошо. Я не смогу без тебя выжить. Я просто не буду жить. Слышишь? Не буду!
Впервые в моей жизни моя девочка вынесла меня куда-то. Что это? Я не понимаю. Тут холодно и слишком светло. А это что за штуковина сверху? И вся такая синяя. А это? Ой, какое яркое и теплое. И смотреть на него не возможно. А почему я вся шевелюсь? Я же ничего не сделала для этого. Не понимаю. Я ведь так не умею! Сэкера, пожалуйста, объясни мне, что все это такое? Мне тут не нравится. Я хочу обратно домой. К тебе. Не хочу, чтобы у меня был новый дом.
- Не бойся. Видишь сверху? Это голубое небо. А ночью оно становится темно-синим, почти черным, и на нем зажигаются звезды. А это яркое и ослепительное – Солнце. Оно дарит нам свет и тепло. Без него мы бы просто не существовали. А шевелишься ты из-за ветра. Правда, я сама не знаю, что такое ветер, откуда он берётся и как тебе это объяснить. Я не очень то и образованна.
Как она все это интересно рассказывает. А я и не знала, что существуют такие вещи. Небо, Солнце, звёзды, ветер. Но зачем мне новый дом нужен?
- Понимаешь, если ты будешь продолжать жить в моей комнате, то просто там не поместишься. С каждым днем ты растешь все больше и больше. А со временем ты станешь такой большой, что можешь сломать мой дом. Это мне так мама сказала. А я тоже хочу, чтоб ты жила у меня. Но это невозможно.
Я понимаю. Конечно, я не хочу рушить твой дом. Ради тебя я готова жить в другом месте. Лишь бы ты была счастлива, моя девочка.
- Не переживай. Мы все равно будем рядом каждый день. Видишь? Это окно моей комнаты. И каждый день будем видеться, как и прежде.
Правда? Это такое облегчение и счастье для меня. Я так рада. Думала, что ты меня разлюбила и хотела бросить. А оказывается, что ты меня все еще любишь. И мы всегда будем вместе. Только ты и я.

***
Pov Uruha
Я проснулся в холодном поту, не понимая, где нахожусь. Кажется, мне снова приснился сон, который преследует меня с самого детства. Сколько себя помню, он постоянно является мне в одно и то же время. А это значит.… Значит, сегодня зацветёт Сакура. Не понимаю, почему это так, но когда я вижу сон о маленькой девочке, то обязательно в этот день начинается настоящая, полноценная весна. Не заметно для меня, на моих губах появилась улыбка, и я не секунды не медля, подскакиваю с кровати и кидаюсь к окну, раздвигать шторы.
Самое прекрасное и красивое время года это весна, когда природа пробуждается после спячки. Начинают петь птицы, распускаются цветы и все вокруг зеленеет. Пора любви и вдохновения. Я всегда с нетерпением жду только одного момента – цветения Сакуры. Неведомой силой меня тянет к этому восхитительному и таинственному дереву. Оно поражает своей изысканностью, своим ароматом, своим внешним видом. Глядя на него, я чувствую себя по-настоящему счастливым. Хочется жить и совершать глупые и не свойственные мне поступки, от которых кружится голова, хочется по-дурацки хихикать, в животе порхают бабочки, и в душе появляется чувство свободы и легкости. И кажется, что еще чуть-чуть и на спине вырастут крылья. Огромные и белые. И тогда можно будет парить над землей, чувствуя себя абсолютным, целым и совершенным.
Именно по этой причине я купил себе квартиру в центре города напротив парка, где растёт огромное количество Сакуры.
Но в тот момент, когда я распахнул шторы, моя улыбка канула в лету. Как так? Не может быть. Почему Сакура не цветёт? Она даже не собирается распускаться? Это какая-то злая шутка? Неужели меня в первый раз в жизни обманул мой собственный сон? Такого никогда раньше не было. Каждый год, если мне снился сон, то Сакура в этот день должна была обязательно зацвести. Что-то не так. Этот год какой-то не такой. Что-то должно произойти? Или уже произошло? Боже, как много вопросов и ни одного ответа. Я в панике схватился за голову, ничего не понимая и не соображая. И неожиданно почувствовал, что по моим щекам текут слёзы. Что? Почему я плачу? Я трясущейся рукой вытер маленькие блестящие капельки и сел обратно на кровать.
Через некоторое время я глубоко вздохнул. Так соберись! Ты кто, мужик или тряпка? Скорее всего, тряпка. Я стал зависим. Зависим от чего?! От цветения Сакуры! Бред какой-то. Но так было всегда, с того момента, как я себя помню. И что теперь? Ну, вообще замечательно. Я, еще вдобавок ко всему, страдаю паранойей. Так стоп! Все будет отлично. Надо успокоиться и сделать вид, что ничего необычного не произошло. Да. Я просто в этом уверен.

***
И вот к чему привела эта моя уверенность. Прошла неделя, а все стало только хуже. И вдобавок ко всему я не знаю, где нахожусь. Странно. Я заблудился и совершенно не помню обратную дорогу. Это было глупой и дурацкой затеей. Вот нужно было мне садиться за руль и ехать, куда глаза глядят? Конечно! Потом остановиться где попало, вылезти и пойти в лес гулять? Да! А что в итоге? Я понятия не имею, как попасть обратно к машине. Замечательно! Койю, ты дебил. Ладно, была, не была! Пойду, куда глаза глядят.
Уже два часа блуждаю, по этому чёртову лесу, а дороги так и не видно. Это наказание какое-то? Тут выход есть? Здесь люди ходят? А это что за место? А вот и тропинка, наконец-то. Но странно, что она заканчивается возле этого огромного пня.
Я присел на корточки у старого и разрушенного временем остатка дерева. И внутри меня возникло чувство дежавю. Как будто я уже был тут раньше, но очень давно. Не могу понять, что со мной происходит. Чувствую спокойствие и умиротворение.
- У тебя есть вопросы, раз ты пришел сюда в это Богом забытое место. – Я подскочил на месте и резко встал, оборачиваясь, когда до моих ушей донесся не знакомый мне голос мужчины.
- Кто ты? – Я не нашел ничего лучше, чем задать такой банальный вопрос.
- Можешь называть меня Аой. Я хранитель этого священного места. – Спокойно сказал мне незнакомец и встал по другую сторону, так что старый пенёк оказался между нами.
Он еще более странный, чем это место. Он что хранит и оберегает этот старый пень?
- А почему это место священно? Я никогда и нигде не слышал о нем. – Мои мысли расходились со словами, но я был хорошо воспитан и не стал бы говорить ему в лицо о его ненормальности.
- Это очевидно. Ты человек. – Как ни в чем не бывало, ответил мне Аой.
Я уставился на него во все глаза, не понимая, к чему клонит этот тип. Он, естественно, заметил мою реакцию, а потом продолжил:
- Это место священно для всех видов деревьев. Они поклоняются и почитают свою Богиню, что жила тут очень много лет назад.
Я нахмурился и скривился. О чем он болтает? Стоит тут весь такой… в капюшоне, и выдумывает сказки-небылицы.
- Для многих это кажется выдумкой. Но поверь мне, у деревьев есть душа. Они все видят, слышат, понимают и тоже, как и люди, умеют любить.
- Не говори ерунды. Это просто деревья. Они ничего не чувствуют.
Мой собеседник тяжело вздохнул и присел на траву.
- Веришь ты или нет, мне все равно, каждый имеет право думать так, как ему вздумается. Я не стану тебя переубеждать. Это не в моих правилах. Люди сюда приходят в поисках решения. Они задают вопрос, я даю ответ. Все просто. А раз ты сюда пришел, то не томи себя и спрашивай.
Я замялся. А ведь действительно у меня есть вопрос. Но как ему сказать об этом, я не знал.
- Давай смелее. Я не буду смеяться. – Незнакомец вдруг улыбнулся, и мне стало спокойнее. Я присел, как Аой на траву и начал подбирать слова.
- Вопрос у меня действительно есть, но я не знаю, как правильно его выразить словами.
- Просто говори, что думаешь, а там и вопрос сформируется.
Не так-то все и просто. Нет. Про сон я ему точно не буду рассказывать. Не хочу показаться сумасшедшим. Хотя до этого парня мне все равно не угнаться.
- У меня есть вопрос. – Неожиданно ко мне пришло решение.
- Я тебя слушаю.
- Почему весна опаздывает? Почему Сакура не цветёт? – Произнес я на одном дыхании.
Видимо он ожидал от меня совершенно других вопросов. Потому что когда я спросил, он сильно напрягся и смотрел на меня с недоверием, как будто я не эти вопросы должен был задать. Аой уставился в одну точку на пеньке и долго сидел не двигаясь. Через несколько минут я все-таки не выдержал.
- А говорил, что отвечаешь на любые вопросы. – С насмешкой сказал я, пытаясь подняться, но мой собеседник жестом показал мне сидеть на месте.
- Понимаешь, сюда приходят с вопросами о любви.
- И что? Ты сам сказал, что ответишь на любой вопрос, а сейчас отнекиваешься.
- Я не отнекиваюсь. А думаю, как ответить. На самом деле я не знаю, почему весна опаздывает.
Я рассердился. Этот парень меня просто с ума сведет.
- Ну, тогда я просто не вижу смысла тут сидеть. Скажи мне, как выйти на дорогу и я пойду.
- Я сейчас расскажу тебе одну историю, может быть она хоть как-то поможет тебе ответить на твой вопрос о запоздалой весне. – Мужчина проигнорировал мою просьбу и продолжал неподвижно сидеть, тем самым показывая, что он не собирается просто так мне помогать.
Я вздохнул. Делать было нечего. Без помощи Аоя мне не удастся выйти из леса, а он совершенно точно знает, как выбраться отсюда. И потом это ведь не так сложно, послушать какую-то там историю.
- Хорошо я послушаю твою историю, но после этого ты мне поможешь? – С надеждой спросил я, и облегченно выдохнул, когда незнакомец мне кивнул.
- Много-много лет назад, на этом самом месте, стоял дом одной очень бедной семьи. Несколько лет подряд они хотели вырастить дерево Сакуры, но у них ничего не получалось. Ростки погибали, так и не сумев полностью окрепнуть. А денег на то чтоб купить молодое дерево не хватало. И вот однажды у одного из членов семьи это получилось. Этот человек очень заботился о маленьком деревце. Дарил вишне нежность, тепло и свою любовь.
Несколько лет спустя мимо их дома проезжал богатый человек. Он увидел красивую и роскошную Сакуру и захотел, чтобы все плоды этого дерева отдавали ему. Он предложил им очень мало взамен, так как был невероятно жадным и злобным. Но семья не дала своего согласия. Тогда богач пригрозил им смертью, и у них не осталось другого выбора. Но один из членов семьи, тот, кто вырастил вишню, упрямился и кричал, что ни одной ягодки он не получит. Богач рассердился и приказал своим стражникам заколоть бунтовщика прямо на глазах у всей его родни. Кровь забрызгала большую часть листьев Сакуры, её кору и землю вокруг. А последние слова этого человека были обращены к своему любимому дереву. Он сказал вишне ждать и пообещал обязательно вернуться.
На следующий год богач решил пораньше посмотреть, как цветет, теперь уже его, вишня и посчитать свою прибыль. Но когда приехал, его удивлению не было предела. Все цветочки Сакуры вместо белого приобрели нежно-розовый цвет. Богач обрадовался и подумал, что его плоды будут самыми вкусными не только во всей Японии, но и во всем мире. Но когда пришло время сбора урожая, разочарование и ярость завладели богачом. Плоды оказались маленькими и очень кислыми до такой степени, что есть ягоды, было невозможно. В гневе он приказал убить всю семью, посчитав, что они специально что-то сделали с деревом в отместку за их убитого родственника. Но никто так и не понял, что Сакура впитала кровь любимого хозяина в листья, кору, корни и тем самым изменила свою сущность.
Прошли года. Дом был беспощадно разрушен временем. И ничто не напоминало о той семье, кроме одинокого дерева. И за этот период Сакура сильно выросла, окрепла, но ни разу с того момента не видела человека. Все забыли про неё, пока однажды на вишню случайно не наткнулся путник. Он был так восхищен растением и его необычайно красивыми цветками, что решил остаться и вкусить её плоды.
Странник вовсе не был опечален тем, что плоды Сакуры не годились для потребления в пищу. Он считал, что о таком уникальном дереве должны узнать все. С его помощью вишня с розовыми цветочками распространилась по всей Японии. Но на это Сакуре было наплевать. Она все ждала и ждала, когда, наконец, придет её самый любимый и долгожданный человек…
Аой закончил свой рассказ и замолчал, а я понял, что не зря остался и послушал эту удивительную легенду. Я опустил голову и погрузился глубоко в свои мысли, которые даже не мог понять. Как будто упускал что-то очень важное, но разобраться в этом потоке моих душевных терзаний было для меня на данный момент невозможно. Моё сознание находилось далеко отсюда. Слишком сильно меня затронула эта печальная история любви.
- Очень жаль, что Сакура так и не дождалась свою любимую девочку. – Произнесли мои губы против моей воли, а сознание никак не могло понять смысл сказанных слов.
Я нарочно не замечал, как расширились глаза моего собеседника. И прежде чем я успел подумать, слова сами вырвались из моих уст.
- Сэкера действительно очень сильно любила своё дерево и до самого конца не переставала этого делать. – Я тяжело вздохнул и рукой потянулся к старому пеньку.
В тот момент, когда моя ладонь коснулась огрубевшей поверхности, боковым зрением заметил, как вздрогнул Аой. Я закрыл глаза и улетел еще дальше. Улетел в мир созданный когда-то очень давно. В мир, который живет, и по сей день. Я видел картинки давнего прошлого. Испытывал горечь и досаду. Переживал скорбь и потерю. Ощущал большую, светлую надежду и невероятную и чистую любовь.
По моим щекам покатились слёзы, но это меня совершенно не волновало. Вдруг неожиданно я почувствовал прикосновение теплых пальцев к моей руке и меня словно силком вытянули из мира переживаний. Открыв глаза, первое, что я увидел, были яркие и насыщенные волосы, окрашенные в розовый цвет. Цвет Сакуры. Потом темные, бездонные глаза, затягивающие своей нежностью и пониманием. Легкая и мягкая улыбка завершала всю эту идеальную картину. Я как завороженный смотрел на красивые черты лица Аоя, а он к тому времени осторожно поднялся и подошел ко мне почти вплотную, все так же держа мою ладонь.
- Я так долго тебя ждал. И вот, наконец-то ты пришел. Теперь мы вместе встретим наш вишнёвый рассвет.
Его лицо становилось всё ближе и ближе, а я не мог и пальцем пошевелить, словно завороженный. А когда теплое дыхание достигло моих губ и мои глаза закрылись, я ощутил, как мягкие, немного сладкие, сочные губы прикоснулись к моим губам. Аой целовал меня робко, осторожно в тоже время ласково, нежно. И тут ко мне пришло осознание. Пришли ответы на все мои вопросы. Теперь я понял, почему с самого детства мне снилась маленькая девочка, почему весна опаздывала, почему этот год был не таким, почему я так люблю цветущую Сакуру, почему поехал неизвестно куда, почему сейчас мне так хорошо, почему я отвечаю на поцелуй совершенно незнакомого человека. Всё встало на свои места.
Когда-то давно я давал обещание, а сейчас настало время его исполнения.
* Сэкера (яп. Жен. имя) - вишневый расцвет.

@темы: Закончен, Аой/Уруха (Уруха/Аой), Мини, G

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Hikori no Inku]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Nonexistent

[illusion of feather]

Название: Nonexistent
Автор: Jerboa
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Аой/Уруха, Рейта.
Жанр: Слэш, Ангст, Драма, AU.
Размер: Мини.
Статус: Закончен.
Предупреждение: Смерть персонажа, OOC, Нецензурная лексика.
Саммари: Любовь, возникшая случайно между двумя непохожими друг на друга людьми - насколько она была сильна?
Дисклеймер: Не мои.
Публикация на других ресурсах: С разрешения автора. (Разрешение получено).

Prologue

Prologue

- Ты сегодня рано. - Высокий блондин радостно растянул пухлые губы в широкой улыбке. Он сидел на широком, мягком диване, закинув ногу на ногу, и увлеченно читал книгу, но, завидев на пороге комнаты брюнета, отложил в сторону свой фолиант.
- Я скучал. - Койю сладко потянулся, разминая мышцы: видимо читал он не один час.
- Я пришел, как только смог. - Юу мягко улыбнулся. Ему всегда хотелось улыбаться, когда Койю был рядом. Мужчина сел возле Такашимы, и тот проворно пододвинулся к нему, обвивая тонкую талию любовника руками, чтобы удобно положить свою светловолосую голову на широкое плечо.
- А ты скучал по мне? - тихо спросил Койю.
- Каждая секунда без тебя - это мучение. - Не соврал Юу.
Такашима хихикнул:
- Ты мог бы ответить проще.
Брюнет и сам заметил это: так происходило всегда, когда он пытался выразить свои чувства к Койю. Они оба уже привыкли к такому, хотя блондин нередко посмеивался над этим. Широяма Юу был писателем, не очень успешным, но на жизнь ему хватало. У него был свой круг читателей и даже фанатов. Критики частенько корили его за незрелость и отсутствие жизненного опыта, но единственное мнение, которое он хотел слышать и которое всегда внимательно выслушивал, принадлежало человеку, тепло обнимающему его сейчас на этом диване.
Такашима Койю не блистал особым талантом, он был простым продавцом в книжном магазине. Стал ли выбор места работы следствием его увлечения или же увлечение было следствием его работы - Койю сам этого не знал, но единственное, что привносило в его жизнь красок, до встречи с Юу, были книги. Койю мог весь день просидеть на этом диване с книгой в руке, он мог даже забыть, что у него были какие-то важные планы в этот день: блондин слишком увлекался, заражался новой реальностью, в которую попадал. Никто до Юу не мог простить его рассеянности, понять его страсть. Ни с кем он не встречался такое долгое время. Но брюнет прощал Такашиме всё, понимал его слабости, пусть иногда и винил, упрекал его в безмерной любви к книгам. С другой же стороны, начитанность делала мужчину интересным собеседником и неплохим критиком, что очень ценил Широяма.
Квартирка Койю больше напоминала библиотеку, только вот учетной книги не было - блондин помнил месторасположение каждого произведения, его содержание, автора и даже такие мелкие тонкости и подробности, какие простой читатель и не заметил бы вовсе. Помимо книг в его квартирке была скудно обставленная кухня, ванная и маленькая спальня, единственным предметом в которой была кровать, в гостиной стоял тот самый диван. Здесь не было "ненужных" его душевному устройству вещей. Все было просто, слишком просто: случайный гость подумал бы, наверное, что хозяин квартиры переехал всего неделю назад, и его вещи ещё не перевезли с бывшей квартиры. Но Койю жил там на протяжении последних семи лет. Блондин, казалось, и понимал, что его скромное жилище не похоже на миллионы других – у Такашимы не было даже телевизора – но решительно не собирался ничего менять. Единственное изменение, которое он привнес после встречи с Юу – это невысокий фикус, подаренный брюнетом. Койю поставил его в угол комнаты-библиотеки и через месяц забыл, оставив растение чахнуть от нехватки воды и света. Он и не вспомнил бы, если бы ему не понадобилась книга со стеллажа, выходящего полками на несчастный цветок. Фикус реанимировали, и блондин уже старался не забывать о безмолвном обитателе его квартиры, но если такое все же случалось – на помощь приходил Юу.
Встреча с Юу постепенно поменяла его: сначала цветок в квартире, затем вечерние прогулки по Токио, Юу даже умудрился сводить блондина в ночной клуб. Не то, чтобы Койю никогда не был в клубах – он просто не был любителем подобных заведений. Появление брюнета в жизни Такашимы перевернуло её размеренное течение. Некогда спокойная, тихая река вдруг наткнулась на множество порогов и закипела, забурлила – ожила. Юу так решительно отодвинул книги на второй план, что Койю поначалу был растерян и напуган: он не знал, куда девать свою страсть, он всегда делил её с книгами – не найдя выхода, как река не находит русла и сбрасывается со скалистого обрыва, Койю без остатка отдавал свою страсть Широяме. А тот впитывал: с каждым поцелуем, с каждым прикосновением, с каждым словом и даже вздохом. Юу любил его до безумства, до дрожи, с самого начала, когда увидел на себе задумчивый взгляд карих глаз.
Они познакомились в магазине, где работал Койю. Разумеется, завидев писателя, книгу которого он как-то раз удосужился прочитать, Такашима старался не терять его из виду – из чистого любопытства.
- Добрый день, могу я Вам помочь? – Блондин приветливо улыбнулся, с жадностью рассматривая известного покупателя. Но вместо ответа Юу лишь мотнул головой в знак отрицания и ушел. На следующий день он пришел снова, и все повторилось. Это продолжалось на протяжении пяти дней: брюнет приходил, Койю предлагал ему помощь, а тот отрицательно кивал головой и удалялся, оставляя молодого продавца в замешательстве. На шестой день Юу снова пришел в этот книжный магазин, но Такашима не подошел к нему и не спросил: «Могу я Вам помочь?». Писатель походил меж книг, взял одну и подошел на кассу, заранее подметив, что за ней стоит Койю.
- Сегодня Вы не предложили мне помощь. – Монотонно заметил брюнет. И это было первое, что услышал от него Такашима. Голос этого человека напомнил ему шуршание книжных листов. Койю улыбнулся:
- Вы сделали прекрасный выбор и без моей помощи. – Блондин пробил по кассе книгу, и Юу неторопливо расплатился.
- Еще не поздно.
- Что?
- Вы должны мне помочь. – Писатель поднял на Такашиму свой спокойный, темный взгляд, и Койю стало не по себе. Юу смотрел слишком уверенно и даже дерзко – это смущало. – Тут неподалеку открылся новый ресторан, и мне нужен спутник. – Брюнет сделал паузу. – Я хочу, чтобы ты сходил со мной туда, Койю.
Койю вздрогнул, услышав свое имя. Он не удивился, откуда Широяма его знает – оно было написано на его бейджике продавца-консультанта. Но этот неожиданный переход на «ты», обращение по имени и пристальный маслянистый взгляд в купе странно влияли на блондина. Ему было не по себе в разговоре с Юу, он не знал, что ответить.
- Я зайду за тобой после работы. – Спокойно произнес писатель, забрал покупку и вышел из магазина.
С этой фразы, как казалось Койю, началась их история. Для Юу начало было положено ещё раньше, когда блондин впервые подошел к нему с предложением о помощи. Любовь между ними возникла слишком быстро, и ни один сразу не осознал её. Но сейчас, спустя несколько лет, после их первой встречи, когда Койю тихо обнимал Широяму, мягко касался губами его шеи, они чувствовали, что больше в этой жизни им никто и ничто не нужно, что эта случайная любовь, внезапно вспыхнувшая между ними, останется в сердцах мужчин навсегда.
Такашима внимательно посмотрел на брюнета: его брови были сведены у переносицы.
- Что-то случилось?
- Акира не верит мне. Он говорит, что ты больше не со мной.
- Но я здесь.
- Я знаю, Ко.
- Ты слышишь мой голос, чувствуешь мои прикосновения, видишь меня. – Такашима перешел на шепот, - Если ты не веришь мне, спроси у своего сердца. Что оно говорит?
- Оно любит тебя, Койю.
- Нет причин волноваться, потому что я люблю тебя и твое сердце.
Юу благодарно улыбнулся и крепко обнял Койю.

Part 1

Part 1

Юу медленно открыл глаза, коротко вздохнул и, не увидев ничего интересного на потолке, снова закрыл их. Его лицо, как и он сам, сильно исхудало, стало бледным, на шелковистых темных волосах появился оттенок блеклости, под глазами пролегли темные тени, губы – эти соблазнительные, полные губы – теперь были пересохшими и сливались с цветом лица. В его глазах не было ничего, кроме апатии ко всему существующему. Юу снова посмотрел в потолок. Без особого интереса. Он просто лежал в кровати и пялился в этот чертов потолок, изредка рвано вздыхая. Он потерял всю свою решительность, дерзость и даже гордость, он смутно понимал, что здесь делает и какой сегодня день. Юу хотел лишь одного – вернуться туда, где было тепло и светло его сердцу, он хотел вернуться к Койю. Брюнет не видел смысла в том, чтобы встать, пойти в ванную, умыться, да, и побриться ему не мешало бы, затем позавтракать и заняться каким-нибудь делом. Но Юу все также лежал, не принимая никаких попыток, чтобы подняться. Шторы в комнате, где лежал мужчина, были задернуты и практически не пропускали свет, создавая впечатление полумрака. Большой платяной шкаф в углу комнаты, также как и письменный стол возле кровати, поблек от лежавшей на нем пыли, а одежду внутри, скорее всего, уж изъела моль. На полу была грязь и, кажется, завелись тараканы. Юу не обращал на это ровно никакого внимания. Его лицо большую часть времени вообще ничего не выражало, только в моменты бреда и забытья он слабо улыбался, а глаза его наполнялись влагой. Это были моменты, когда он вспоминал Койю. Раньше на стене у него висела фотография блондина, но Акира посчитал нужным убрать её. «Наверное, выбросил» - безучастно думал брюнет, ведь и без всяких фотографий он помнил каждый изгиб тела Койю, каждую его родинку. Сколько бы Акира не умолял его забыть Такашиму – Юу просто не мог этого сделать. Каждую ночь, во снах Широяма видел его: Койю счастливо улыбался ему, они разговаривали о чем-то, блондин твердил, что любит его – мужчина верил Такашиме и каждый день его был лишь ожиданием ночи, когда они снова увидят друг друга. Его любовь давно превратилась в болезнь, и он знал, что умрет от неё.
Послышался щелчок, и через полминуты в комнату кто-то зашел. Это был худощавый, высокий блондин в потертых серых джинсах и простой белой футболке с незамысловатым рисунком. Видимо, сегодня у него был выходной, раз он пришел в таком виде и в такое время, а значит сегодня воскресенье – такой вывод сделал Юу, встретив Акиру пустым взглядом. Гость, не дожидаясь приглашений, подошел к кровати и сел на стоящий рядом стул: он сам его сюда поставил – предварительно смахнув с него тонкий слой пыли.
- Привет. – Акира улыбнулся, улыбнулись и его темно-серые глаза. Широяме всегда казалось, что в них есть какой-то металлический блеск.
Брюнет слабо кивнул на приветствие и снова уставился в потолок. Ему не хотелось делать лишних движений или говорить лишние фразы – он не видел в этом смысла.
- Ты так и собираешься пролежать весь день? Держу пари, ты ни разу не встал с тех пор, как я приходил последний раз. – Блондин выдавил из себя ухмылку.
Юу не ответил.
- Так, всё. Вставай и иди умываться.
Хозяин квартиры лишь немного поморщился, продолжая делать вид, что не замечает гостя. Акира понял, что у Юу сегодня не лучшее настроение и уговоры здесь не помогут, поэтому просто выдернул его с постели и повел в ванную. Брюнет не сопротивлялся, а молча плелся за ним. Когда они оказались в ванной, Широяма все же умылся, в то время как Акира придерживал его волосы, сильно отросшие в последнее время, чтобы они не намокли. Судзуки Акира был лучшим другом Юу, практически братом. Они росли вместе, потом учились: все стадии своей жизни Юу прошел вместе с Акирой. Этот человек всегда был рядом, даже сейчас. В душе Широяма искренне благодарил его за это. Акира был единственным, кто приходил к нему, кто разговаривал с ним в последние годы. Судзуки отвел Юу на кухню и начал разбирать пакеты, которые, видимо, принес с собой. Там была ресторанная еда.
- Ты должен хоть немного поесть, Юу. – С заботой произнес блондин, разогревая готовое блюдо в микроволновой печи.
- Я был сегодня с Койю. – Неожиданно произнес Широяма тихим, поблекшим голосом. Если бы он сейчас посмотрел на своего гостя, то увидел, как напряглась его спина.
- Что он сказал? – Также тихо, будто перенимая манер брюнета, спросил Судзуки.
- Он скучает, когда меня нет.
- Юу, - Акира хотел что-то сказать, но вовремя осекся. Он поставил разогретый завтрак перед мужчиной и вложил в его ладонь палочки, выдавливая слабую улыбку. – Передай ему привет от меня.
Брюнет кивнул и начал медленно есть.
- Меня недавно повысили на работе, а ты, эгоист этакий, даже не поздравил. – С наигранной обидой заметил Акира. Он работал в одной крупной риэлтерской фирме.
- Поздравляю.
- Не говори это с таким убитым видом.
Снова наступила тишина. Блондин наблюдал за тем, как Юу ест: лениво, с неохотой, но ест. Широяма питался только в те дни, когда приходил Судзуки, потому что последний заставлял его это делать. Без Акиры брюнет даже не поднимался с кровати.
- Не приходи на следующей неделе. – Почти шепотом попросил Юу, когда закончил есть.
- Почему?
- Я хочу провести её наедине с Койю. Не приходи.
- Юу, да пойми же ты, Койю больше не…
- Акира! – Широяма прикрикнул на друга. На какую-то долю секунду в его глазах что-то вспыхнуло, но затем снова погасло. Он продолжил привычным равнодушным тоном. – Он придет, и мы проведем всю неделю вместе. Он скоро будет здесь, я чувствую, так что уходи.
Спорить было бесполезно, потому что Юу больше не слушал его – он погрузился в какое-то глубокое раздумье. Акира знал, что оно было связано с Койю, тихо попрощавшись, он накинул кожаную куртку и вышел. Брюнет не шелохнулся, даже когда хлопнула дверь. Он ждал Койю.

Part 2

Part 2

Акиру снова колотило, он крупно дрожал, опираясь спиной на стену лифта. Так происходило всегда, когда он выходил от Юу. Все потому, что Широяма был его лучшим другом, и было тяжело видеть его таким. Акира помнил, словно это было вчера, как они вместе ходили выпить в какой-нибудь бар вечером, и брюнет смеялся и смешил его. Но это было слишком давно. Блондин достал из куртки пачку сигарет, зажигалку и закурил. Последние пять лет его жизни превратились в беспробудный кошмарный сон. Да, прошло уже пять лет с тех пор, как умер Койю. Это была злокачественная опухоль головного мозга, её слишком поздно обнаружили. Как выяснилось позже, это наследственное и вообще повезло, что Койю дожил до двадцати пяти. Но для Юу это стало слишком сильным ударом. В день похорон он просидел у могилы Койю до глубокой ночи, пока Акира не приехал за ним и не забрал к себе. Тогда Судзуки ещё надеялся, что Широяма вскоре оправится от горя и дальше зашагает по жизни с присущей ему уверенностью. Но следующие две недели он пил. Он хотел забыться, но получалось только хуже: под действием алкоголя у него начиналась настоящая истерика, он крушил все, что попадалось под руку, швырял в стены посуду и вазы, его невозможно было успокоить – он разгромил свою квартиру до основания. Акира решил, что лучшим вариантом будет оставить Юу у себя – так он будет большую часть времени под присмотром. Брюнет действительно стал спокойнее, через несколько месяцев он даже начал улыбаться в разговоре с другом. Но по ночам Судзуки мог поклясться всем, что слышал из гостиной, в которой спал Юу, приглушенные всхлипы. Каждую ночь. У Акиры сердце сжималось от того, что он не мог ничем помочь. Как он был счастлив, когда, спустя полгода со смерти Такашимы, однажды ночью он наконец услышал тишину.

(Четыре года назад)

- Я закончил. – Юу отодвинулся от письменного стола и потянулся. – Как же я устал. – Мужчина зевнул.
- Ты хорошо потрудился, так что иди, поспи. – Акира сидел на полу в центре гостиной перед журнальным столиком, на котором были разложены какие-то отчеты.
- Откуда ты знаешь, как я потрудился, если ещё не читал?
- Хочешь, чтобы я прочитал это первым? – Блондин улыбнулся.
- Да.

***

Судзуки не мог поверить глазам: Койю, Койю, Койю – книга, которую последние полгода писал Юу, была о Такашиме, об их отношениях. Черт возьми, да она была пропитана именем «Койю»! То, как описывал его Широяма, как описывал свои чувства к этому мужчине – Акире показалось, что брюнет вкладывал в эти строчки всю свою боль. Значит, он всё ещё не оправился от потери. Юу вошел в комнату.
- Дочитал?
Акира кивнул.
- Что-нибудь скажешь по этому поводу?
- Эта книга… про Койю, да?
От этого имени Широяма вдруг вздрогнул. Из уст блондина оно прозвучало как-то холодно и неприятно.
- Да, она про наши отношения.
- Нет, Юу, она исключительно о нем. – Судзуки сделал ударение на последнем слове.
- Я не понимаю тебя.
- Почему ты все ещё не можешь отпустить его? Он умер год назад.
При слове «умер» брюнет снова вздрогнул, поморщившись:
- Прекрати. Я не хочу этого слышать. – Его голос подрагивал от необъяснимого волнения.
- Но это правда! Койю умер! Как внушить это в твою дурную голову? – Сорвался блондин, вскакивая на ноги. Ему тоже было тяжело.
- Заткнись! – Неожиданно вскрикнул Юу. – Закрой свой гребаный рот! – Ударив рукой по стене, он резко развернулся и выбежал из комнаты. Акира слышал, как хлопнула дверь в спальню, и щелкнул замок, потом последовали различные звуки бьющихся предметов. Судзуки знал, что остаток ночи Юу не сможет успокоиться, и позже им придется снова пройти эту черную полосу из истерик и слез. Всё начнется с самого начала. Мужчина уже не узнавал в брюнете того уравновешенного, решительного и в некотором роде даже великолепного Широяму Юу. Этот случай выбросил его из течения жизни и, как бы Акира не старался, он уже не был так уверен, что Широяма сможет вернуться в это течение снова.
Утром брюнет вышел из спальни, и Судзуки ужаснулся: его руки и шея были в длинных красных полосах от ногтей, кое-где, на более глубоких царапинах, проступали капли подсохшей крови, будто он пытался снять с себя всю боль вместе с кожей. Его глаза опухли и покраснели.
- Юу, что с твоими руками? – Акира пошел было за аптечкой, но ответ Широямы заставил его застыть на месте.
- Я не знаю. – Тихо отозвался брюнет. – Когда проснулся, полосы уже были. Я не помню, как вчера заснул. Кстати, ты дочитал то, что я тебя просил?
- Ээм… Что?
- Ты что забыл? Ещё друг, называется! – Вдруг рассмеялся мужчина. – Что у нас на завтрак?
Широяма начал рыться в холодильнике в поисках съестного. Акира не мог поверить происходящему, он даже не мог пошевелиться: Юу был так искренен. Он действительно всё забыл? Блондин решил умолчать о вчерашнем вечере, сказав, что сегодня обязательно всё дочитает.

***

Спустя три месяца произошло кое-что, не выходящее из памяти Акиры по сей день. В этот день мужчина вернулся с работы пораньше, скинул обувь, куртку и прошел вглубь квартиры. Юу сидел в большом мягком кресле и смотрел в одну точку, когда вошел блондин, он перевел на него свой рассеянный взгляд. Последнее время он проводил именно в этом кресле. Судзуки был рад хотя бы тому, что брюнет снова стал спокойным.
- Я вернулся. – Акира приветливо улыбнулся. – Чем ты сегодня занимался?
- Я видел Койю. – Отстраненно прошептал Широяма, в его глазах плескалось безумие и радость. Судзуки оторопел от такого ответа:
- Что? – Он надеялся, что ему это послышалось.
- Койю приходил сюда. – Уже громче отозвался Юу. На его губах заиграла улыбка. – Он был здесь… Сначала я не поверил, но когда почувствовал его кожу под своими пальцами. Акира, это точно был Койю. – Кажется, Широяма действительно наслаждался, произнося имя своего любовника.
Акира стоял перед брюнетом в оцепенении. Да что он вообще говорит? Так же не шутят. Но Широяма говорил серьезно, и это пугало больше всего.
- Ты не мог его видеть, Юу.
Юу непонимающе уставился на блондина, будто тот сказал сейчас абсолютнейшую глупость. Судзуки присел напротив него:
- Послушай, – Начал он осторожно. – Ты не мог видеть Койю.
- Почему?
- Потому что Койю здесь больше нет, он больше не существует, он мертв, Юу.
- Ты ошибаешься.
- Это правда. Ты же был на похоронах и видел его тело.
Широяма вскочил, отталкивая Акиру от себя:
- Это ложь! Это был не он!
- Успокойся. – Судзуки поднялся на ноги. – Ты должен признать, что Койю мертв.
- Нет. Он жив, он был здесь, он сказал, что любит меня… - Как обезумевший шептал Юу. – Он жив, не мертв, жив…
- Прекращай это. – Блондин постарался усадить мужчину обратно в кресло, надеясь, что так он быстрее успокоится, но Широяма упирался: он пытался поймать взгляд Акиры и внушить ему свои мысли, что Койю жив и был здесь. Он замолчал, только когда Судзуки ударил его по лицу. Юу отшатнулся; он не смотрел в сторону друга, его взгляд уткнулся в пол, глаза быстро пробегались по поверхности ковра, брови были сведены у переносицы в полном непонимании, где-то на дне зрачка безумие перемешалось со злостью.
- Почему ты не веришь мне? – Тихо спросил брюнет.
- Потому что ты не в себе. Ты ведь прекрасно понимаешь, что больше не увидишь Койю.
- Я видел его сегодня! – Мужчина перешел на крик. Он резко схватил блондина широкий воротник кофты, хорошенько встряхивая его. – Ты должен мне верить!
Через секунду Юу оказался прижатым спиной к стене комнаты, Акира крепко держал его запястья, используя давление своего тела, чтобы мужчина не сопротивлялся.
- Это уже переходит всякие границы, слышишь? – Судзуки не знал, почему говорит шепотом. Его голос больше напоминал злобное шипение. Действительно, блондин был в ярости. – Блядь, Широяма, ты сам себя слышишь? Каким гребаным параноиком ты стал, ты понимаешь это? В чем дело? Койю тебе не брат, не отец, не сын – он всего лишь парень, которого ты трахал!
Брюнет взвыл, сделав попытку вырваться, но Акира не позволил:
- Заканчивай, эта трагикомедия уже затянулась. Выйди, наконец, на улицу и увидишь, что на твоем Койю свет клином на сошелся. По Токио ходят тысячи людей, а ты грезишь о том, кого уже даже нет в живых.
- Он жив. – С отчаяньем пролепетал Юу.
Акира зарычал, больно ударив брюнета по лицу: он больше не держал его. От двойного удара – в челюсть от Судзуки и затылком о стену – Широяма зашипел, набрасываясь на друга. Они давно не дрались друг с другом: последний раз ещё в старшей школе – но сейчас это было необходимо им обоим. Брюнет повалил Акиру на пол, садясь на него сверху, он с силой отвешивал удары, и Судзуки везло, когда он успевал перехватить или как-то защититься от летящего в него кулака. Широяма бил слепо, его захлестнули эмоции, поэтому он даже не заметил, как блондин спихнул его с себя, прикладывая головой к полу. Юу вскрикнул, срывая с Акиры занавеску ярости. Судзуки отпустил друга и легко миновал очередной атаки, заламывая руки брюнета за его спиной.
- Как мне выбить из тебя это дерьмо, Юу? Что мне ещё сделать, чтобы ты снова начал жить?
- Оставь это.
Акира не мог видеть лица Широямы в этот момент, потому что его скрывал каскад темный волос, но он понял, что брюнет и сам потерял всякую надежду.
- Ты действительно так сильно его любишь? – Почти шепотом спросил блондин, выпуская из своих рук запястья другого мужчины. Юу кивнул. На следующий день он слег с сильной лихорадкой. Его кожа горела, была покрыта потом, а брюнет все равно кутался в одеяло и дрожал от холода. Его температура зашкаливала, он начал бредить, не узнавал Акиру, звал Койю. Судзуки вызвал скорую, и Юу отвезли в больницу, пичкая там всякими таблетками и антибиотиками. Вскоре брюнет пошел на поправку, температура спала, но припадки, связанные с Такашимой, не проходили. Широяму определили на принудительное лечение в психиатрической больнице. Акира ездил к нему каждую неделю и видел, как он медленно идет на поправку. Брюнет уже не вспоминал о Койю – в его речи не мелькало это имя – приступы случались все реже, и через год его выписали, как не опасного для окружающего общества.
После выхода из клиники, Юу вернулся к себе в квартиру и устроил там капитальный ремонт. С блондином они встречались теперь только на выходных, чтобы сходить выпить. Широяма возобновил свою писательскую карьеру: он написал несколько коротких повестей и все же решился на публикацию книги о Койю. Он смотрел на это, как на должное. Он был обязан отдать дань прошлому, чтобы жить дальше. Но запала хватило только на саму идею. Чувства, что он пережил, нахлынули на него снова с первых же страниц. Мужчина снова впал в депрессию: он забывал есть, наплевал на издательскую компанию, с которой заключил договор, пропускал встречи с Акирой – он все чаще начинал вспоминать Койю. Такашима приходил к нему во снах – Юу был счастлив и мечтал только о том, чтобы поскорее уснуть. Он проводил все свое время в постели, забросил квартиру. В редких случаях Акире удавалось вывести его на улицу. Когда блондин снова услышал из уст Широямы имя «Койю», он подумал, что сам медленно сходит с ума – такие эмоции это имя у него вызвало. Нет, он никогда не винил Койю в том, что происходило с Юу – Такашима не был виноват ни в чем. Судзуки не мог винить и брюнета в его безумной любви, поэтому он винил себя – в том, что не смог уберечь своего лучшего друга.
Акира смирился с судьбой Юу. Он приходил к нему, кормил его, иногда они разговаривали. На то, что Широяма «видел сегодня Койю» блондин реагировал спокойнее, хотя внутри у него все сжималось. Было больно видеть Юу бледным, исхудавшим, с пустыми, бездушными глазами. Это было настоящей пыткой, но Акира каждый раз отважно проходил через неё, потому что, пусть он и смирился, все равно хотел продержать в этом теле жизнь как можно дольше. Кажется, это стало смыслом его жизни. Акире успешно удавалось выполнять свою миссию на протяжении нескольких лет, но сегодня Юу попросил его уйти. Почему блондин все ещё не мог унять свою дрожь?

Epilogue

Epilogue

Акира пришел только через неделю, как его и просил Юу. Он скинул с себя обувь, куртку и по обыкновению прошел в кухню, оставляя там пакет с полуфабрикатами, которые намеревался приготовить. И только затем он зашел в комнату, где обычно лежит его друг. Брюнет мирно спал и не услышал, как кто-то зашел, иначе встретил бы гостя пустым взглядом в знак приветствия. Судзуки подошел ближе, собираясь будить его, но понял, что опоздал. Причем лет так на пять. Блондин медленно опустился на стул возле кровати Широямы и коснулся ладони мужчины своей рукой. Она была холодная. Внешне Юу всё так же спокойно спал, повернув голову в сторону окна, но его грудь больше не вздымалась, а кожа приняла болезненно-восковой цвет. Неподвижное лицо было так спокойно, что Акире на миг показалось, что это самое счастливое выражение, что он видел у брюнета за последние пять лет.
- Ты, чертов еблан, все же добился своего, да? – Блондин все же он не смог сдержать горькую усмешку. Ему было трудно сейчас даже дышать, он поджал губы и почувствовал, как горячо слезы обдают его щеки, скапливаясь к уголках рта. Акира молча глотал их, изредка шумно вздыхая или шмыгая носом, но, так и не выпустив из рук холодную ладонь.

@темы: Закончен, Рейта, Аой/Уруха (Уруха/Аой), Мини, PG-13

---

1Q28

[illusion of feather]

Название: 1Q28
Автор: Alice_Redrose
Рейтинг: PG-13
Фэндом: Alice Nine, The GazettE, Screw, SuG, ViViD
Персонажи: PS Company
Жанр: Слэш, Романтика, Юмор, Экшн, Повседневность.
Размер: Мини.
Статус: Закончен.
Предупреждение: Нецензурная лексика.
Саммари:
- Так, заткнулись на минутку! – Уруха быстренько выдвинулся на передний план. – А теперь все в порядке живой очереди ответили на такой вопрос: какого черта вы здесь забыли?!
- Этот урод взял…
- …а я ему говорю…
- Да я в глаза не…
- …смотрю, а там…
- Я себе курю, а тут мимо пролетает Такеру…
- …вижу, Бьо аж сигарету выронил…
- …мне никто ничего не…
- Да ведь у Кая – днюха.
Дисклеймер: Не мои.
Публикация на других ресурсах: С разрешения автора. (Разрешение получено).
От автора: Кавайке*_* Спасибо, что родился!

— Приказы начальства не обсуждаются: сказано сидеть и ждать, будем сидеть и ждать!
— С каких это пор, Широяма, ты такой послушный стал? М-м? – Уруха окинул ритм-гитариста скептическим взглядом. Вместе с насмешкой с его губ сорвалось и облачко сигаретного дыма.
— Не твое дело, Такашима, — делая ударение на имени согруппника, ответил Аой.
— Ксо-о-о, — Уру скривился и быстренько затушил окурок о край стола. Дотянуться до пепельницы, находящейся в пятидесяти сантиметрах правее, ему было лень.
Юу хмыкнул, но делать замечания не стал.
Дверь в дальнем конце коридора грохнула о стену, по полу, избивая паркет, загремели чьи-то очень уж торопливые шаги.
Уруха замер на диване, Аой – чуть подался вперед в своем кресле.
— Какого… — начал он, но буквально сорванная с петель дверь заставила его умолкнуть на полуслове.
— Сгинь! – Яростно завопило нечто, вваливаясь в помещение вместе с несчастной деревянной створкой.
Уруха, совершив сложный акробатический трюк, оказался на том же самом кресле, что и Аой.
— Что… что э-т-т-о т-т-такое? – Заикаясь, пролепетал лид-гитарист, всем своим телом вжимаясь в начавшего задыхаться Широяму.
— Кто, скорее всего… — срываясь на хрип, выдавил Юу и попытался спихнуть с себя Уруху. Но тот вцепился в него мертвой хваткой, и выдрать его ручонки можно было лишь с внушительной частью самого Широямы.
— Где он?! – В дверном проеме нарисовалось нечто взлохмаченное и задыхающееся от забега на длинную дистанцию. Не сориентировавшись, чудовище споткнулось о все еще распластанное по полу тело и тут же к нему присоединилось. Стоило сему произойти, как первый нарушитель спокойствия с воем вскочил на ноги и за секунду оказался на небезызвестном уже кресле, примостившись на руках крякнувшего от неожиданности Уру и охнувшего от двойной тяжести Аоя.
— А ну иди сюда, — из-за дивана раздался не сулящий ничего хорошего рев, а затем над его спинкой показалась торчащая в разные стороны шевелюра.
— Не приближайся!!! – Истерично завопило существо с кресла… с Уру… с Аоя.
— Такеру! – Гаркнуло из коридора.
Обладатель дикой шевелюры, издав сдавленный писк, взмыл в воздух и приземлился прямиком на… естественно, кресло.
Аой уже не подавал признаков жизни, Уруха перешел на жалобное покрякивание, нечто на нем издало истошный вопль и попыталось спихнуть с себя Такеру. Вокалист, в свою очередь, принялся яростно сопротивляться, при этом приговаривая:
— Я кому говорил, кому говорил, кому… — Тонкие пальчики сомкнулись на шее… Урухи.
— Промазал! – Отчего-то радостно проорал третий слой, заходясь нервно-истерическим смехом.
— Умри, Масато! – Такеру попытался поменять дислокацию верхних конечностей, но снова промахнулся, на сей раз нарвавшись на… кулак Аоя.
Оглашая помещения яростными проклятиями, Широяма принялся выцарапывать свое тело из-под груды джей-рокеров. Когда верхняя его часть оказалась в относительной безопасности, в комнату неспешной походкой вошел новый участник этого циркового представления. Видимо, именно его окрик заставил вокалиста SuG дополнить своим щуплым тельцем вавилонское сооружение на кресле Аоя.
— Мама… — сдавленно просипел вышеупомянутый вокалист и стал медленно сползать на пол.
— Иди. Сюда, — отчеканивая каждое слово, приказал новоприбывший.
— Мамочка… — словарный запас Такеру быстро достиг своего лимита.
— Я тебе сейчас и мамочку, и папочку, и дядюшку с тетушкой организую: кто у*бал мою гитару?! – Вошедший метнулся к перешедшему на ультразвук вокалисту, но достичь цели не успел.
— Хиротушка, — пропело из очень уж оживленного в этот день коридора. Столь же популярное кресло жалобно заскрипело, предвидя то, что должно было неминуемо произойти.
Гитарист Alice Nine нервно сглотнул, отступил на шаг и… дико заорал. Вместе с ним взвыли и все остальные. Дело в том, что Хирото угораздило наступить на лапку Такеру, который, недолго думая, вцепился зубами в оттаптывающую его длань ногу.
Взлетев на полметра вверх, гитарист приземлился на руки Масато. Тот инстинктивно вцепился в Уруху, который, в свою очередь, всеми конечностями обвил только-только почувствовавшего свободу Широяму.
На пороге комнаты нарисовалась стройная фигура Шо. Которая тут же сложилась пополам, заходясь диким хохотом.
— Не смешно! – Хором завопила недопизанская башня; Такеру, валяющийся где-то под столом, сдавленно поддакнул.
— Ух ты ж… — За спиной (точнее – попой) Кохары возник, но тут же исчез из поля зрения Бьо.
— Чем это вы занимаетесь, если не секрет? – Просмеявшись, поинтересовался Шо. По красивому лицу текли слезы, оставляя на щеках темные потеки туши.
— Групповухой. Что, не видно? – Зло прошипела самая нижняя часть эпической конструкции.
— Нет, ну я так и подумал вначале, но потом пораскинул мозгами…
— С каких пор они у тебя появились, Казумаса? – Выплюнул Хирото… волосы Урухи. – Тьфу ты!
— Какого хрена, Огата? – Вытирая лицо (правда, не своим рукавом), рыкнул Масато.
— А что я? Это все Такашима – отрастил патлы.
— Иди ты! – Не остался в долгу Уруха.
— А ну, заткнулись все! – Терпение Аоя помахало ручкой, приказав долго жить. – И слезли с меня!
Сложное сооружение из джей-рокеров, издав странный звук, рухнуло на пол. А, нет – на Такеру. Крохотный вокалист успел лишь жалобно пискнуть, а потом был заживо погребен под дрыгающимися, пинающими и кусающими все, до чего можно дотянуться, телами.
— Ну нихрена себе! – Присвистнул Ив, подвигая в сторону вновь ржущего Шо. Рядом с последним уже катался по полу Ко-ки.
— Детки, вы не заблудились? – Участливо поинтересовался Аой, спускаясь с кресла и пытаясь не наступить на чью-нибудь руку-ногу.
Неестественно-черные глаза басиста недобро вспыхнули, но открыть рот и парировать Ив не успел: ему в спину, подметая парня под себя, врезался Казуки.
— Да что ж это такое! — Проржало со стороны Шо/Ко-ки.
— Дурдом, — тотчас ответил Аой, пытаясь держаться ближе к окну: все же лучше – вдруг повезет и он не разобьется? Третий этаж – это не десятый, да и внизу – газончик…
Тем временем Казуки вновь оказался в вертикальном положении и, недолго думая, рванул обратно в коридор. Но не прошло и двух секунд, как гитарист ScReW, совершив красивое, не лишенное грациозности сальто, влетел в комнату, подминая под себя начавшего, было, подыматься Ива.
— Абсурд. Такого просто не может… — начал Аой, но тут же переменил свое мнение: — А, нет – может. – Просто в комнату, поправляя рубашку, вплыл Масахита.
— Можно задать совсем нескромный вопрос: что это за бордель и почему меня не пригласили? – С блядской улыбкой на губах, поинтересовался Бьо. Идеально подведенные глаза с неподдельным интересом скользили по распростертым по полу телам музыкантов. – Я, конечно, понимаю: PSC сближает, но не настолько же!
— Пошел к черту! – Хирото выдрал свою тушку из-под Масато, правда, оставив тому довольно внушительный клок гидроперированных волос – на память, так сказать.
— Кохара, почему твой питомец так непочтительно обращается к людям?
— Я тебе сейчас почтительно по морде съезжу, — гитарист Элисов уже был на ногах. И, судя по всему, собирался выполнить свое обещание.
— Я пошутил, — торопливо выпалил Бьо, рывком притягивая к себе шатающегося в разные стороны Казуки и прикрываясь им на манер щита.
— Не мог этого раньше сделать? – Не очень любезно поинтересовался Ив, все это время безуспешно пытавшийся выбраться из-под Казуки.
— Не мог: обстоятельства были другие!
— Хирото, можешь начинать бить, — дал добро басист ViViD.
— С удовольствием! – Хирото, было, рванул в сторону Коджимы, но был вовремя схвачен за шкирку и водружен на диван Шо.
— Без рукоприкладства, милый, — томно прошептал Казумаса, опускаясь на мягкие подушки рядом с Хирото. Гитарист побледнел – от ярости; сильные руки потянулись к тонкой шейке вокалиста.
— Шо, камикадзе – профессия невыгодная: до пенсии мало кто доживает, — предупредил Аой, даже и не думая отлеплять свое тело от окна.
— Умолкни. Ты видишь, я его…
— Доводишь до состояния берсерка!
— Так, заткнулись на минутку! – Уруха быстренько выдвинулся на передний план. – А теперь все в порядке живой очереди ответили на такой вопрос: какого черта вы здесь забыли?!
Уточнение про поочередность было успешно пропущено мимо ушей, ибо в комнате тут же завибрировали все стеклянные предметы – от обрушившегося на нее гвалта:
— Этот урод взял…
— …а я ему говорю…
— Да я в глаза не…
— …смотрю, а там…
— Я себе курю, а тут мимо пролетает Такеру…
— …вижу, Бьо аж сигарету выронил…
— …мне никто ничего не…
— Да ведь у Кая – днюха.
Все дружно заткнулись и перевели взгляд на Ива.
— Чего вы так на меня уставились? Мне Рёга позвонил, говорит: хватай Ко-ки и тащи свою задницу в офис – мы решили всем коллективом устроить Ютаке праздник…
— А вы с Ко-ки, что… того? – Похабно улыбнулся Бьо, но одного взгляда Ива хватило, чтобы у вокалиста возникло желание запихнуть свой язык туда, где солнце отродясь не светило.
— Я тоже слышал нечто подобное… — девять пар округлившихся глаз уставились на Хирото. — Не про Ива и Ко-ки! Про День рождение Кая!
Послышался разочарованный стон.
— Извращенец!
— Это не я – это фансервис, — тут же нашел оправдание Бьо, которому стон и принадлежал. Шо, чей разочарованный полу-вздох прозвучал бэк-вокалом, сделал лицо кирпичом и вновь принялся ластиться к Хирото. Тот, с яростным шипением скидывая со своих колен (и не только) ручонки Кохары, продолжил:
— Так вот: мне утром (в полшестого, придурок) позвонил Сага и брякнул что-то насчет того, что начальство решило устроить праздник в честь лидера Газетто, и мы все должны принять активное участие. Они с Торой и Руки едут за жратвой и выпивкой, Нао с Рейтой готовят увеселительную часть, а мы должны будем организовать помещение.
— Знакомая песня, — простонало из-под стола. Все синхронно сложились вдвое, чтобы лицезреть изрядно помятого Такеру.
— Масато, будь мужиком, или на худой конец – ответственным лидером и отскреби своего вокалиста от ковра, — попросил Аой, который, все же, решил рискнуть здоровьем и сделал несколько шагов в сторону разномастной компашки.
Масато спорить не стал и полез под стол.
Повисла тишина. Все задумались над тем, что собрало их под одной крышей.
— Слушайте… — начал, было, Казуки, но тут над головой раздалось странное потрескивание, а потом во всем здании погас свет.
— Не к добру это, — зловеще прошептал Ив.
— Сплюнь, — раздалось дружно из темноты.
Кто-то сплюнул. Попал в Ко-ки. Барабанщик громко высказался в адрес того, кто все понимает буквально, на что все хором попросили Бьо больше не плеваться.
— Ладно, давайте выбираться отсюда, — выдвинул разумное предложение Шо и первым выудил из кармана мобильный как аналог отсутствующего фонарика. Остальные последовали его примеру. Выбрались, спотыкаясь и оттаптывая друг другу ноги, в коридор.
— Это только мне кажется или здесь как-то странно пахнет? – Принюхиваясь, поинтересовался Такеру. Говорил он шепотом, как, впрочем, и все остальные. Отчего – ответить никто не мог.
— Ты, таки, сильно ударился головкой, да? – Приобняв за хрупкие плечики вокалиста, участливо поинтересовался Шо.
— Кохара, отстань от ребенка, — мимо Казумасы проплыл Хирото.
— Ревнуешь?
Кто-то громко заржал из полумрака.
— Бьо!!!
— Ксо! Тут же темно: как узнал?
— Идиот!
— Поддерживаю, — в воздух поднялось сразу несколько рук со светящимися мобильниками.
— Казу-чан, предатель, — обиженно засопел Масахита: гитарист ScReW был первым, поднявшим руку.
— Знаете, тут действительно какой-то странный запах… — едва ворочая языком, вмешался Уруха, который шел впереди всех. – Как-будто… какой-то…
— …газ, — закончил за него Ив, ощущая, как тело наполняется тяжестью с разноцветными кругами, пляшущими перед слипающимися глазами.
Темнота всколыхнулась, когда на пол коридора с приглушенным звуком рухнуло сразу несколько тел.
— Дерьмо, — прошипел Хирото и самым последним ступил в царство Морфея.

— Голова… — леденящий душу вой огласил темноту ночи.
— Где?
— Чья?
— Дебил!
— Кто?
— Бьо!
— Причем здесь я?
Тишина обиженно засопела и свалила нафиг из этого места.
— Моя, бл*ть, голова! – Простонал-прохрипел Шо, пытаясь разлепить глаза. – О, черт, я ослеп!
— А нет, дебил не Бьо…
— Мы все ослепли, Кохара.
— Да?!
— Я же говорил…
— Хирото, хватит острить! – Аой тоже предпринимал жалкие попытки разодрать тяжеленные веки.
— Слушайте, подо мной что-то булькает, — голос Урухи дрожал.
— Мужик, не переживай: с каждым случается…
— Бьо!!!
— Да нет, это не то… Слушайте, мы не там, где вырубились!
— Дай я поглажу тебя по головоньке, и она перестанет болеть, — с христианским участием предложил-просюсюкал Шо, чтобы тут же получить пару «комплиментов» в адрес своих умственных способностей и уровня IQ.
— Кою прав… — постанывая, проговорила темнота голосом Казуки. – Это что угодно, но не ковролин, да и пахнет здесь, ребятки, как…
— …носки Рейты, — закончил за него Аой.
— Увы, не ценитель, но помойкой воняет отменно.
— У меня мобильный пропал, — подал голос не то Ив, не то Такеру.
— Не волнуйся – не у тебя одного, — Уруха шарил по карманам в поисках пропавшего сотового аппарата.
— Кто-то нас обчистил…
— И главный приз за эрудицию получает…тра-та-там… а кто это сказал?
— Бьо, ты идиот!
— О, боги: почему меня не убили? – Простонал Аой, закрывая тяжелые от давящей на них темноты глаза.
— Еще не все потеряно: мало ли, зачем нас сюда привезли, — «оптимистически» заметил Хирото.
— Ты такой душечка, Хиропон. Можно я тебя поцелую? – Шо стал хаотично шарить руками в темноте, пытаясь нащупать вожделенную тушку «душечки».
— Еще раз назовешь меня так, и я лично постараюсь, чтобы ты стал первой жертвой!
— Остынь, Огата, — Аой понимал: если он сейчас не возьмет на себя роль самопровозглашенного лидера, то в итоге они действительно кого-то не досчитаются. Кстати, об этом…
— Так, сейчас быстро проведем перекличку. И без шуточек, Бьо!
— Есть, сэр!
— Я предупредил…
— Я понял.
— Так, Хирото – есть, Уруха – есть, Бьо… лучше б не было, но мне так повезти не может, так что есть.
— Я тоже есть!
— «Я» как зовут?
— Тебе с паспортными данными или как?
— Ив – есть. Дальше… Ко-ки?
— По ощущениям – труп, ну, а если обобщить, то присутствую.
— Такеру?
— У-у-у, — простонало из темноты.
— Ставим галочку. Казуки?
— Ты со мной пять минут назад разговаривал.
— Уговорил. Масато? Масато?!
— Что ж ты так орешь-то… — заплетающимся языком проговорил лидер SuG где-то в ногах Аоя.
— С добрым утром! Шо?
— На сей раз так повезти не могло мне, — вместо Казумасы ответил Хирото.
— Все на месте. Отлично. Что будем делать дальше? У нас в наличие девять рокеров и Такеру, подвал, темнота и еще куча отрицательных моментов. Игра не в нашу пользу, однозначно.
— Вспоминайте, кто кому в последнее время насолил, — Уру сел. Ну, ему так показалось, а как было на самом деле – история умалчивает.
— Может, это дело рук банды Ниикуры?
— Они бы размениваться на мелочи не стали – это раз, а во-вторых, Коджима, мой дорогой – нахрена ребятам из Dir Еn Grey… Черт, я знаю, кто это сделал! – Аой даже замер, пораженный собственной догадкой. – Так-с, ни у кого нет на примете бесхозного вокалиста, а то нашей группе один вскоре понадобится...
— Думаешь, Руки? – Уру прикинул вероятность такого варианта и пришел к выводу, что процентов девяносто восемь ей можно присвоить.
— Уверен. Кто еще мог додуматься до такого? Только этот больной извращенец!
— Ну… знаешь, Широяма, самой диве с этим не справиться. Рейта точно с ним в сговоре.
— Это я даже не обсуждаю, ибо Рейтуки – это навечно.
— Если так, то все равно один человек получается: Така в жизни не подымет ничего, тяжелее микрофона. Он может только генерировать идеи, но никак не воплощать их в жизнь.
— Рёга и Рено, как пить дать, — не очень добрым тоном проговорил Ив.
— И Тора тоже в этой компашке, — Хирото.
— Ну, а Сага с ним должен был быть, — добавил Шо.
— Не знаю: Юджи или Чию, — развел руками Масато.
— Джин. А кто еще? – Казуки вперил взгляд в темноту, пытаясь дышать ртом: его уже начинало подташнивать от неприятного, пропитывающего все вокруг запаха. – Да кто здесь умер, черт бы его побрал! Ф*к!!! – Дико взвизгнул и… оказался на руках Аоя.
— Что… что случилось? – Заволновались остальные.
— Там… там…там… рука…
— Идиот, это моя рука, — по голосу Хироты было слышно, что он улыбается.
— Да? Тогда почему она отдельно от туловища?!!
— Мать вашу! – Сверху на Казуки приземлился Бьо.
— Так, а кто тогда трогает мою руку? – осевшим голосом пролепетал Огата. – Кохара, умоляю, скажи, что это ты…
— Увы, нет, — с сожалением ответил вокалист.
— Черт! – Мгновение, и на руках Бьо обосновался блондинистый гитарист.
— Что происходит?
— Масато, спи, — Аой уже смирился с нелегкой судьбой фундамента японской версии Вавилонской башни.
— Фигушки. Что происходит?
— У нас тут, поди, кто-то потрохами разбрасывается, — позавидовать спокойствию Шо мог даже патологоанатом с тридцатилетним стажем. Или серийный маньяк-убийца.
— Чьими? – Нервно сглотнул лидер-сан.
— На них не написано. Но предположительно, гомо сапиенсов.
Сверху на Хирото опустилась изящная тушка Масато.
— Да что вы как дети малые, в самом деле, — не унимался Казумаса. – Они ж неживые.
— Ага, мертвые, отделенные от тела… — нагнетая, прошептал Бьо, за что и схлопотал подзатыльник.
— Уймы свои драматические способности, Масахита, — процедил сквозь зубы Аой и спихнул с себя нестойкое сооружение. То сильно возражать не стало: видимо, сил злиться и выказывать недовольство хватало лишь избранным.
— Знаете, руки не руки, а что-то делать надо, — Ив неуверенно поднялся на ноги, размял затекшие мышцы. – Кто со мной?
— Я! – Такеру резво вскочил, не рассчитав, что позади него удобно пристроился Шо.
— Твою мать! – Кохара схватил первое, что попалось под руку, и запустил этим в смутно вырисовывающуюся во мраке фигурку вокалиста. Промазал, и довольно увесистый НЛО притормозил о личико Урухи.
— Озверел вообще?! – Нечто было моментально отправлено адресанту.
Шо, готовый к подобному повороту событий, пригнулся, открывая НЛО новые возможности для маневров. Местом посадки летающий объект выбрал Хирото. Гитарист зарычал, а затем с воплем: «Я убью тебя, Кохара!», — запустил предмет обратно в Шо.
«А вот и нет: ты меня любишь!», — парировал вокалист Элисов, вновь увернувшись от увесистой штукенции. Та с глухим стуком тормознула о голову Масато. Тот издал тихий стон и ничком повалился в темноту.
— Хирото, ты убил Масато! – Радостно заорал Бьо и даже в ладоши захлопал.
— Тебя Такеру покусал? – Уруха предпринял попытку добраться до бесчувственного гитариста и одновременно отобрать у вокалиста ScReW НЛО.
— Скорее, Шо…
— Хирото, запомни: я – единственный и неповторимый. И ты скоро это поймешь.
— Боже, как же вы все меня достали! – Взорвался Аой.
Все разом умолкли: тон гитариста Газетто не располагал к шуткам.
— Это дурдом какой-то, абсурд. Так не бывает в жизни…
— Как раз именно ТАК и бывает, Юу, — Уруха, забыв про Масато, оказался возле Аоя. По крайней мере, ему хотелось верить, что это именно он, а не Шо или вездесущий Бьо. Пронзая темноту, Кою потянулся к Широяме, чтобы успокаивающе обнять его за плечи.
— Успокойся. Все будет в порядке: я обещаю…
— Господи, как романтично, — со слезами в голосе прошептал Кохара.
Остальные предпочли свои мысли оставить при себе.
— Кохара, перестань вести себя как ребенок, — горячее дыхание обожгло ухо вокалиста. Хирото говорил настолько тихо, что никто, кроме Шо не мог слышать его слов. – Не выставляй свои чувства напоказ: от этого они утрачивают свою ценность.
В темноте лица Хирото было не различить. Лишь только его глаза смутно блестели совсем близко от Шо. Тот не сдержался и губами притронулся к губам гитариста. Огата не отстранился, но и на поцелуй не ответил.
— Ты всегда спешишь, Кохара, — проговорил он в губы Шо, кончиками пальцев проводя по его волосам.
— Черт, поцелуйте меня кто-нибудь! – Взмолился Бьо и… в этот момент над головами парней вспыхнул свет, открывая очень занятную картину: Хирото, который тут же отстранился от Шо, но руки от его лица не отнял, аккуратно заправив темную прядь волос за ухо; Уру, который все так же продолжал обнимать Аоя. Бьо, который в пафосной позе замер посреди огромной лужи чего-то красного и липкого, Масато, который в это же липкое и красное уткнулся лицом, до сих пор находясь в бесчувственном состоянии. Такеру, склонившегося над ним в тщетной пытке привести гитариста в чувства. Ива и Ко-ки, шарахнувшихся друг от друга и тем самым совершенно себя не скомпрометировавших. Казуки, вертящего в руках НЛО…
— А, очнулись, — Руки убрал руку с выключателя. Его глаза ехидно скользили по перепуганным лицам рокеров.
Позади Матсумото виднелись Рёга и Тора, находящиеся в стадии истерического хохота, за ними пристроились не менее ржущие Рено, Юджи и Рейта.
— Может, объясните, что это все значит? — Помахав в воздухе НЛО, потребовал Казуки.
— Это мы у вас хотели спросить. Приезжаем, а место для вечеринки еще и в проектах не существует, вы же все в отключке валяетесь посреди коридора, — за всех ответил Руки. – Ну, мы нашли кое-какой павильончик, где снималось PV на хоррорскую тему. Решили, что антураж нормальный. Перетащили вас, алкашню, сюда…
— Кого это ты алкашней назвал?! Выбирай выражения, — вскинулся Бьо, но тут же получил под дых НЛО, на деле оказавшимся той самой отрезанной рукой. Ясное дело, бутафорской. Впрочем, на полу, в лужах искусственной крови, можно было наблюдать не только верхнюю конечность, искусно вылепленную из очень натуралистичного материала, но и много чего, не менее отвратительного и очень реалистичного. Оформители постарались на славу: место выглядело как декорации к третьесортному фильму ужасов американского разлива.
— Мы подумали, вы успешно начали отмечать День рождение Кая…
— Ага, в коридоре. А выпивка наша состояла в родстве с Человеком-невидимкой. Не вяжется, Таканори-сан, — медленно поднявшись, сказал Казуки.
— Все прекрасно вяжется, если учесть, что тащили мы вас в потемках, едва ли не наощупь, — стоял на своем Руки.
— Ага. Мы даже ваши мобилки позаимствовали, чтобы не убиться на лестнице, — вступился за диву Рейта. – Они вон там, на столике – за вазой с окровавленными глазными яблоками, — добавил басист, опережая вопрос, который должен был неминуемо последовать.
— Прекрасно, — Бьо первым ринулся на поиски своего телефона. Остальные, вяло передвигаясь, последовали за ним.
— Давайте, шевелитесь: Кай появился с минуты на минуту, а нам еще нужно впихнуть Шина в именинный пирог! – Не переставал командовать Руки.
Десять джей-рокеров, изрядно помятых, запачканных в бутафорской крови единодушно проигнорировали приказ звездной дивы. У каждого в голове вертелась одна-единственная мысль: «Кто, если не Руки?».

@темы: Кроссовер, Закончен, Кай, Аой, Рейта, Уруха, Руки, Мини, PG-13

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Heads Up

[illusion of feather]

Название: Heads Up.
Автор: Alice_Redrose.
Рейтинг: G.
Жанры: Ангст, Экшн, Психология, Uruha's pov.
Предупреждение: OMC.
Размер: Мини, 4 страницы.
Статус: Закончен.
Саммари: Доверяй всем, но хорошенько тасуй карты.(c)
Дисклеймер: Не мои.
Публикация на других ресурсах: С разрешения автора. (Разрешение получено).

Доверяй всем, но хорошенько тасуй карты. (с)
Финли Питер Данн

***
«Почему я, почему я, почему я?..», — билось в подкорках головного мозга, билось сильно, билось страшно, билось больно, горячо и бессильно. Как будто бы это и не мысли вовсе, а раскаленные добела иголки: они такие тонкие, такие острые, такие…
Доверие. Они. Мне. Доверили. Себя.
Я не могу предать их. Я не могу… убить.
Я сглатываю и поднимаю глаза на свои руки: дрожи нет. Страх – есть. Но его не видно – отлично: я уже блефую, хоть карты еще не сданы.
Стол. Ну, да: грязная, красновато-черная, как запекшаяся гемоглобиновая корочка, столешница. Она такая скользкая, такая потертая временем… Снова дернулся кадык; слюна скипелась, язык – прирос к нёбу, на лбу, над переносицей, выступило немного пота – пара капелек, но как щекочут, как мешают-то! Руки так и тянутся смахнуть противную липкую влагу, но нет – сдерживаюсь. Знаю – это не останется незамеченным. Это – первый шаг к неминуемой гибели. Поэтому руки продолжают липнуть к столешнице. Спокойные, не дрожащие… Я – уверен в себе. Это то, что видят они. Я же вижу себя со стороны, читаю отражение своих мыслей, я улавливаю их противный запах. Кажется, у Роберта Шекли есть такой рассказа… Да, да – как там было: я – уверенный в себе, совершенно спокойный… кто? Игрок. Карточный игрок.
Губы дрожат – снисходительная улыбка, говорящая: «Ну, что же ты медлишь – струсил?». Но нет – улыбается в ответ. Нисколечко. Просто ждал.
Тасует.
Пальцы такие ловкие, такие длинные и бледные: ни дать ни взять – мертвецкие. Жуть…
Передернул плечами. Но так, словно бы разгоняю кровь по сведенным судорогой ожидания мышцам – ни грамма напряжения, что вы!
— Банк. Начальная ставка, — на средину стола тяжело опускается крохотная пилюлька. – В ней – цианид, — губы в улыбке испачканы. Ждет моего решения. Кем… кем же…
Как же страшно, как же… Внутри все холодеет, когда руки прикасаются к фишкам с вашими именами. Кого я подвергну столь страшной участи?
— Помни: твой куш – свобода. Выигрываю я… — пальцы ласкают таблетку смерти. – Ну, ты понял…
Хватит улыбаться, мразь!
Не задумываясь, бросаю красную. Таканори. Ты первый, малыш Така. Прости, если я проиграю… Цианид – это не больно. Это – быстро, Така…
Твоя жизнь – в пяти картах…
Раздает.
Быстро.
Сердце замирает в груди, пальцы – холодеют, так что я перестаю ощущать их. Хочу коснуться карт, но… нет, не могу!
Медленно перевожу дыхание. А он – смотрит на меня. Заглядывает в полученную «руку*». Снова – глаза на меня. Ждет, когда я взгляну на свою комбинацию. А у меня сил нет…
— Вслепую… — слышу я где-то из темноты за спиной. С уважением. Затем – насмешки и пожелания хорошо добраться на тот свет.
Плевать! Что я делаю?! Я же… я же вас… Вы же мне жизни свои доверили, вот они – передо мной: четыре фишки ваших любимых цветов, с вашими именами, вашими…душами? А я… я – вслепую?
— Поднимаю, — на стол осторожно положен шприц. Пустой.
Как же это низко, подло и мучительно больно.
Кого? Кого я обреку на такой конец?
Белая. Прости, Рей…
Ни одна мышца не дрогнула на моем лице. Я знаю – друг тоже остался невозмутим. Он мне доверяет.
— Две, — он быстро меняет карты.
Мизинец левой руки, украшенный тяжелым литым перстнем, как-то странно дергается. Понимаю – не очень хорошая карта. Зря менял. Воодушевляюсь.
— Принимаю и поднимаю, — это уже я. Липкий пот струится по спине, когда моя рука бросает на стол сразу две фишки: синяя – лидер-сан, пурпурная – я.
— Поддерживаю, — делает жест рукой. Один из доверенных приносит тонкий стилет и крупнокалиберный пистолет. – В обойме – одна пуля. Думаю, хватит. Как считаешь? – Смотрит на меня. Я лишь плечами пожимаю: а что еще ответить своему палачу? Видимо, он и не ждал другого ответа, потому что снова сменил карту. На сей раз руки его не дрожали, зато в глаза мне бросилось, как странно повели себя его зрачки: огромные в прокуренном полумраке клетки-подвала, они вдруг сузились до полного исчезновения, а потом разорвали радужку, поглотив сиреневатое ее сияние как безгранично-ужасная сверхновая. Что, что это значит? Промах? Пасс? Или – наоборот?..
Между лопаток отчетливо зашевелился страх. Он стал извиваться и содрогаться, словно червь, выброшенный из густой, приторно-теплой земли на сухой, раскаленный до стеклянного блеска песок… По коже, царапая ту незримыми коготками, пробежались шипами мурашки. Волосы поднялись, словно намагниченные внутренним напряжением. Страх имел свой заряд, и он был положительным…
— Что скажешь? В твоем банкролле** осталась всего одна… фишка, — говорит, а думает: «Душа, одна у тебя осталась душа, одна жизнь».
Я медлю. Смотрю на кусок черного пластика. И три буквы на нем: «Y»… «u»… «u». Черный – это Юу. Черный – это мой ва-банк. То, чем я никогда, ни при каких иных обстоятельствах не стал бы жертвовать. Лучше сдаться. Спасовать? И что тогда? Пилюлю в бокал Таки, воздух – в горячую кровь Акиры, новая улыбка для Кая – от уха до уха: черная, страшная. И одна пуля, размазывающая мой мозг по грязной стене подвала…
А что будет с Юу?
Смотрю на противника.
— Возможно, он выживет. Но… мои ребята заставят его страдать – так долго, как только смогут удерживать в его теле жизнь. О, не стоит впадать в тильт***, дорогой…
Что это? Провокация? Бессмысленно – он знает, что я не сброшу карты, знает, что я подниму ставку, потому что в моих руках – все то, чем я дышу.
Или… или же…
Мысль, лишь смутная догадка на уровне интуиции, но я уже ухватился за нее и не выпущу. Он блефует. У него не такой уж замечательный расклад! Он… он надеется, что я спасую, иначе он потеряет нас всех! А если… если нет? Если я действительно паникую?
Наш поединок хедс-ап**** близится к концу. Все зависит от моего решения: пан или пропал. Чем, по сути, я рискую? Всем. Что мне остается делать?
Судорожно сглатываю. Все, на что я могу надеяться, играя вслепую, на пару или сет, не больше. У него же… Смотрю на него. Он – не сводит глаз с меня. Видит, что я на исходе сил. Улыбается, будь он проклят!
Что у тебя, что там у тебя, черт бы побрал!
— Отвечаю, — черная фишка летит к остальным.
Движение пальцами, и за его спиной материализуется парень в дорогом костюме; тут же протягивает моему противнику длинную шелковую веревку.
— Я дам ему право выбора, — говорит мой оппонент. – Вот веревка: после того, как вы умрете, я позволю ему самому решать, что с ней делать: повязать на шею и шагнуть со стула или… остаться жить. Интересно, что он выберет?
«Жить… жить, выбери «жить», Юу… прошу…».
Горло пронзило спазмом, слезы уже впивались в ресницы, обжигая полости моего «Я» где-то очень неглубоко внутри. Горит, как же горит, пылает просто… Мучительно так: «Жить, Юу, слышишь, при любом раскладе – жить…».
Но мысли остались мыслями. Им никогда не суждено будет переродиться словами. Я не стану кричать, не стану молить, шептать, дышать эти слова. Ты сам должен, обязан… понять это. За нас жить, если я не смогу оправдать вашего доверия.
— Showdown*****, — коротко бросил, словно прокаркал он. Вскрылся первый: тройка червей, четверка – той же масти, снова черви – семь, восемь и туз. Флеш.
Стало нечем дышать. Стало просто больно. Ни где-то, а везде. Везде было так больно и так страшно, что я не сразу смог открыть свою «руку». Король червей, пятерка бубен, король треф… Уже пара, но этого мало… Если еще две пятерки… но нет – вряд ли: фулл-хаус – так не может повезти, играя вслепую. Дальше, вскрывай дальше, давай, одним махом – обе карты!
Рывок. Зажмурив глаза. Что сейчас: пуля в лоб, что?!
— Не может быть, — хрипит кто-то у меня за плечом. – Не может этого быть…
Еще жив. Я все еще жив, значит…
Открываю глаза: на столе, поверх пары королей и скромно помалкивающей пятерки – еще пара. Королей. Каре… У меня. Каре… Я… мы… будем… жить?
Смотрю, не веря, на его флеш, потом – на самого противника.
— Поздравляю, — протягивает он мне руку. – Отличная игра.
— Я… я… мы можем быть свободны? – Мне что-то совсем не верилось в положительный исход этой игры. Даже с каре на руках…
— Конечно: вы выиграли. Я всегда держу данное мной слово. А это, пожалуй, я возьму: не пропадать же добру, — не успел я и глазом моргнуть, как капсюль с цианистым калием оказалась во рту проигравшего. – Вкуснятина. Не хотите? Витамин C полезен молодому организму.
Я с открытым от изумления ртом смотрел на моего недавнего противника, с блаженной улыбкой причмокивающего пилюлей с ядом. НЕ-ядом… Постойте-ка…
Я схватил со стола шприц и сдернул защитный колпачок. Он оказался пуст – иглы не было. Тут же отшвырнул его в сторону и вооружился стилетом. Подделка. Я скорее вскрою себе вены изолированным проводом, чем им. Пистолет оказался не заряжен. Я пару раз нажал на спусковой крючок, но оружие лишь растерянно щелкнуло, не понимая, отчего оно не извергает из себя раскаленную смерть, несущуюся на скорости в четыреста двадцать метров в секунду…
— Что за…
Я не успел договорить: в комнату, не слишком уж церемонясь, втолкнули вас, мои друзья. Те, на кого я не более чем пять минут назад играл в покер.
— Думаю, моя миссия выполнена, — тем временем снова заговорил мой недавний сосед по карточному столу. – Господин Такешима полностью оправдал Ваши ожидания и достоин безоговорочного доверия.
— Благодарю…
Я резко обернулся. Кай только что откланялся нашему несостоявшемуся палачу (а не был ли и он такой же искусной подделкой, как и вся эта игра?) и теперь смотрел на меня:
— Прости, Кою: мы с ребятами не могли определиться… Понимаешь, я решил оставить пост лидера и… Думаю, ты доказал, что можешь полностью меня заменить на этом…
Он не договорил: сначала в него полетел пластмассовый нож, за ним – вполне увесистый пистолет:
— Убью, собственными руками придушу. А, нет, — метнулся к столу: — Я это позаимствую? – Схватил шелковый шнурок и уже с ним рванул за успевшим скрыться за дверью Ютакой. Как же, проверить меня затеялся, оставить пост лидера решил… Ну, сейчас я наглядно продемонстрирую, стоит ли доверять блондинке-гитаристу…

*Рука – раздача
**Банкролл — это денежный капитал игрока, т.е. деньги, используемые для игры.
***Тильт, впасть в тильт (Tilt) — Играть неразумно или опрометчиво под влиянием эмоций.
****Хедс-ап (один на один, Heads Up) — Соревнование за банк между двумя игроками.
*****Шоудаун (showdown) — вскрытие карт после окончания всех кругов торговли.

@темы: Закончен, Кай, Аой, Рейта, Уруха, Руки, Мини, G

---

Собственное чудо

[illusion of feather]

Название: Собственное чудо.
Автор: Alice_Redrose.
Пейринг: Ruki/Uruha.
Рейтинг: PG-13.
Жанры: Слэш, Романтика.
Размер: Мини, 3 страницы.
Статус: Закончен.
Саммари:
- Что ты хочешь в подарок на Рождество?
- Что?
- Что ты хочешь...
- Я слышал, Руки. Я не пойму...
- Ответь, пожалуйста.
- Не знаю.
- Точнее.
- Мир во всем мире.
- Я постараюсь. А для себя? Сегодня Рождество, Кою: время, когда сбываются мечты.
- Кружку горячего чая...
Дисклеймер: Не мои.
Публикация на других ресурсах: Только с разрешения автора.(Разрешение получено).
От автора: Просто рождественская история, приправленная теплом и ароматом чая с имбирем...

***
Звон бубенчиков - тихий-тихий, как звуки его дыхания. Морозный воздух колючими поцелуями касается обветренной кожи, оставляя на ней прозрачные следы: хрупкий филигранный узор, тонкой серебряной нитью вплетающийся в черное небо. Небо, усеянное бриллиантовой россыпью звезд.
Ветер пахнет снегом и счастьем с привкусом лакрицы. Веет теплом забытых рук, согретых дыханием имбирного чая.
- Замерз? - Тихо шепнул Така, перехватывая ледяные пальцы гитариста.
Уруха поднял глаза, но промолчал; лишь темные волосы его, припорошенные хрусталем снежинок, скользнули по лицу, стоило мужчине отрицательно покачать головой.
- У тебя руки замерзли, - не унимался вокалист, сильнее сжимая твердую ладонь в своей: мягкая шерстяная ткань перчаток согревала кожу, даря тепло и чужим рукам. Таканори уже не раз порывался отдать перчатки Урухе, но тот отказывался, придумывая все новые и новые отговорки.
- Долго еще? - Усталость касалась коленок, заставляя гудящие от долгой ходьбы по высокому снегу ноги подкашиваться.
- С полмили, наверное. По крайней мере, так сказал тот паренек, - Руки не покидала вера в чудо. Признавать, что они заблудились, было страшновато. Сочельник дарил надежду на положительный исход. Магия витала в рождественском небе, озаряя душу своим незримым свечением. Чувствовалось в каждой клеточке тела, что должно случиться нечто хорошее. Путь найдется - Руки свято верил в это.
- И почему мы не поехали с остальными…- едва различимо проговорил Кою, опуская голову, чтобы спрятать замерзший подбородок в теплые складки шарфа.
- Потому что дураки, - с усмешкой ответил Мацумото, шерстяными пальцами скользя меж длинных пальцев гитариста.
Уруха мельком взглянул на своего попутчика, но стоило тому ответить на взгляд, как тут же отвел глаза, упершись в собственные ботинки, приятно хрустящие свежевыпавшим снегом.
- Кажется, я вижу свет! - Обмороженный палец уткнулся в черную даль, подернутую размытым молочным свечением.
Руки тут же взглянул в указанном направлении, но ничего, кроме густого марева и кромки далекого леса рассмотреть не смог.
- Наверное, снег отражает звездный свет, - недоверчиво предположил вокалист, но в груди уже распускал свои лепестки крохотный бутон надежды.
- Проверим, - Уруха уверенным шагом направился в сторону бескрайней пустоты, увлекая за собой и вокалиста. Тот не сопротивлялся, покорно ступая на заснеженное бездорожье.
Снег тут же облепил ноги, забиваясь в отвороты высоких ботинок, пощипывая кожу, мурашками рассыпая новую порцию холода по продрогшему телу.
- Давай, давай, - торопил Кою, сильнее сжимая ладонь Руки. Вокалист уже бежал за целеустремленно шагающим по пологому склону холма гитаристом, то и дело поскальзываясь на затвердевшем насте.
- Уруха, остановись... на секундочку... - хватая ртом ледяные снежинки, прохрипел Руки, понимая, что сейчас упадет.
- Нет, я вижу свет, - упрямству Урухи мог позавидовать заправский баран. - Потерпи немного, мы практически дошли...
- Уруха! - Руки попытался выдернуть свою руку, но вместо этого потерял равновесие. Небо тут же оказалось под ногами, тогда как тело, подняв в воздух белесое облако пороши, распласталось по снежному настилу, увлекая за собой и гитариста. Тот сдавленно матернулся и рухнул на Руки, запутавшись в собственных конечностях. Снежинки тут же облепили бледное лицо, серебряной пылью оседая на ресницах, тая на синеватых губах. Чистая, как слеза младенца капелька скатилась по их незамысловатому рельефу, рисуя невидимые узоры на заледеневшей коже.
- Что это было, Руки? - Губы дрогнули; дыхание горячей волной окатило лицо вокалиста, заставляя грудь на мгновение замереть, оставляя жарко пульсирующее сердце без привычной опоры.
- Я же просил остановиться, - рвано выдохнув, прошептал Така, чуть приподнимаясь на локтях. Встряхнул головой, заставляя снег, белоснежным фатином окутавший медовые кудри, рассыпаться по плечам.
Уруха, продолжая нависать над рассерженным мужчиной, застыл, понимая, что не в силах прервать столь хрупкий момент неправильными словами. Замерев на вдохе, он смотрел на Руки, все глубже и глубже окунаясь в темные бездны зрачков, в которых искристыми всполохами отражалось рождественское небо. Звезды, медленно вальсируя, ступали по невидимым ступеням, покидая свои ледяные чертоги, облаченные в праздничные шелка и кружево. Кружась, опускались на двух, замерших в бессловесном стремлении коснуться друг друга мужчин, навеки остывая на их ресницах. Два белесых облака - единственные свидетели того, что эти двое - живые существа, полные теплой крови и густой патоки дыхания, - вырывалось сквозь их приоткрытые губы, сплетаясь в единое целое, медленно устремляющееся в небо.
- Така... - сокращая расстояние между их лицами, прошептал Уруха; ресницы дрогнули, взгляд скользнул по волшебно-красивым чертам, замирая на бледных губах.
- Да... - снежинки, сорванные порывистым дыханием, таяли на лету, превращаясь в черный дождь.
- Свет... я видел свет, Така... - снова поднял глаза, пытаясь поймать взгляд Таканори. Тот растерянно блуждал по изгибу скулы, цепляясь за рваные нити волос, пробегая по впадинке переносицы, идеально вычерченной брови к уху, чтобы скользнуть по знакомым до последнего витка сережкам и сорваться вниз, разбившись о неглубокую впадинку за мочкой.
- Таканори, - порывисто выдохнул, прижимаясь к ледяным губам губами. Так замер, жадными глотками выпивая наслаждение, продлевая момент, когда нужно будет разорвать сладость поцелуя, извиниться и помочь вокалисту подняться.
- Не надо... - тяжело сглатывая, прошептал Руки, когда Уруха, наконец, отстранился, вконец озябшими пальцами впиваясь в ледяную мякоть снежной земли.
- Холодно, Руки, - улыбка, нет – лишь зябкая ее тень раскрасила губы всеми цветам выцветшей ночи.
Уруха стремительно поднялся, помогая встать и вокалисту. Тот благодарно кивнул, машинальным жестом отряхивая облепивший одежду снег.
- Идем. Здесь совсем недалеко, - голос гитариста звенел, как звенят рождественские колокольчики на изумрудных башмачках эльфов.
Руки и сам теперь видел, что Уруха прав: в долине, трепеща всеми оттенками золотого, ярко мигали праздничные огни пригорода.
- Там люди, там тепло, там нас уже заждались ребята, - Кою потянулся, чтобы взять вокалиста за руку, но тот отвел ее в сторону, наполняя взгляд гитариста растерянностью.
- Что ты хочешь в подарок на Рождество? - Вполне серьезно спросил Руки, не сводя глаз с удивленного лица Такашимы.
- Что?
- Что ты хочешь...
- Я слышал, Руки. Я не пойму...
- Ответь, пожалуйста.
- Не знаю.
- Точнее.
- Мир во всем мире.
- Я постараюсь. А для себя? Сегодня Рождество, Кою: время, когда сбываются мечты.
- Кружку горячего чая...
Теперь пришла очередь Таки растеряться: ожидая немного иного ответа, мужчина не смог сдержать разочарования с привкусом легкой обиды.
- ...который заваришь мне ты: завтра утром, - полные золотистой нежности глаза светились улыбкой, жемчужным теплом лаская лицо вокалиста.
Руки сделал шаг вперед, замирая в интимной близости от Кою. Взгляд его был устремлен вперед, на искрящуюся волшебными огнями долину; на обветренных губах играла блуждающая улыбка, наполняя светящийся воздух тонким ароматом счастья.
- Спасибо за подарок, Кою, - проговорил он, не прекращая улыбаться.
Уруха ничего не ответил: порывисто прижался к Руки, оставляя жженый след поцелуя на виске. Таканори блаженно прикрыл глаза, впитывая нежность поцелуя всем телом, заполняя им самые потаенные уголки сердца, а затем медленно двинул вперед, чувствуя за спиной мягкое тепло собственного рождественского чуда.

@темы: Закончен, Руки/Уруха (Уруха/Руки), Мини, PG-13

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[illusion of feather]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра